Пишу вам, ненаглядная моя Катерина Матвеевна, после прогулки, по нашенскому теперича времени аж в тридцать три сорок. Такие уж тут сутки, да. Поначалу совсем непривычно было, да вроде как освоился. Кормят хорошо, корабельный сухпай, слава богу, в прошлом. Учёные мужи наши говорят, что из-за повышенной гравитации, эт сила тяжести, значит, по первой будет недомогание лёгкое, но, вроде, ничего. Очень красивые здесь закаты, особенно, когда альфа уже зашла, а бета только зачинается на горизонте. Эх! Нам бы домой такие виды! А вояки наши из гарнизона чего удумали: на зверогрызлов охотиться! Это вам, Катерина Матвеевна, не Тузика по двору веником гонять! Так одного они изловили, засадили в электромагнитную ловушку, а он её и разгрыз в пух и прах! Вот шуму-то было! Теперь новую с базы заказывай... А сегодня после второго сна будем экспериментальный сад разбивать. Пчёлы тут плохо приживаются, видать, тоже тоскуют по родине. Но мы не унываем: в лабораториях уже синтетическую пчелу сделали, вот её на сад и бросим, пусть себе опыляет! Как только заплодоносит, вам, незабвенная Катерина Матвеевна, посылочку отправлю, яблочки наши звёздные отведаете. Нуль-передача работает раз в сорок часов, так что к завтрему, глядишь, уже у вас на столе будут. С нашей биоинженерией-то только и успевай урожай собирать! Ну всё, старший космобиолог идёт, буду закругляться. Передавайте привет Маше и Виталику и, главное, Катерина Матвеевна, не забудьте начать третий цикл на ферме: местный курс сильно не в нашу пользу! Ну всё, целую вас, ненаглядная! Ваш верный косморазведчик, Ф.С.!

На заседании политбюро товарищ Суслов делал долгий доклад. В конце он подытожил его так:

– Таким образом, в начале двадцать первого века главной медийной персоной постсоветских граждан в этом, так называемом интернете, станет котик.

Это вызвало замешательство и волнение среди членов.

– Как это, котик? – прошамкал генеральный секретарь. – Это шо же получается? Идеалы советского гражданина... творца... строителя... созидателя... Будут попраны? Каким-то, тассать, котиком?

– Боюсь, что так, Леонид Ильич. – Смело отвечал Суслов. – Но мы не станем ждать котикизации государства! В наших НИИ уже разработали прототип будущего генсека, который, находясь в образе котика, станет прививать советскому человеку утраченную веру в коммунистическое будущее и торжество плановой экономики!

Огромные двери Георгиевского зала раскрылись, и двое тощих очкариков в белых халатах ввели странное существо: ростом с человека, но с внешностью котика.

– Мяу! – громко произнесло оно, довольно ухмыляясь.

Некоторое время все молчали. Наконец, Брежнев сказал:

– Ну шо же, хм... Идея, тассать, хорошая. Научите его говорить по-русски в кратчайшие сроки, и будем собирать пленум.

Радостные жители заселились в новый 36-этажный дом с подземной парковкой, детским городком и вместительными подвалами заместо балконов. Но радость быстро прошла: розетки не работали, трубы подтекали, обои смотрелись косо, дверные ручки отваливались, двери в косяки не заходили, и вообще, в мрачных кривоватых комнатах посещало всех чувство тревоги и лёгкое ощущение некоторого обмана. Среди переехавших была и семья мальчика Вани. Ребёнок долго слушал ругань родителей, где мама отчитывала папу за то, что тот настоял на переезде, а папа потом не выдерживал, бил маму по лицу рукой, после чего мама била его по голове сковородкой, после чего пили холодный чай. Примерно это же происходило и у соседей. Все были на пределе. И тогда Ваня решил действовать сам! Неизвестно по какой причине, но открыты были ему двери в миры запредельные, где обитали демоны, диаволы, чернобоги и прочие духи высоких энергий. Ваня хотел призвать оттуда домового 90-го уровня, чтобы он разобрался с бытовыми проблемами жильцов, но малость перестарался, призвав кровожадного бога Сета. Поскольку неудачника Гора поблизости не оказалось, и поедать его глаза перспективы не светило, Сет принялся пожирать свежеотстроенные здания нового микрорайона. Да и правильно.

Сторож Кузьмич работал сторожем на складе оборонного завода в деревне Сюрпризино, чтобы его сторожить. Как-то раз, проходя мимо сарая, в котором хранились бочки с агентом «РМ-776», он услышал подозрительные звуки, доносившиеся из этого самого сарая. Поскольку электронный замок, реагирующий на запах изо рта высокопоставленных проверяющих, Кузьмич давно продал, дверь сарая запиралась им обычной щеколдой. Войдя внутрь, Кузьмич остолбенел: три бочки во всю резались в карты! Причем одна сильно проигрывала двум другим: на столе уже лежали крепеж для секции, два защитных кольца и предохранитель; у бочки же оставалась лишь крышка... Поскольку допустить экологическую катастрофу Кузьмич не хотел, действовать ему пришлось решительно.

– А ну, разошлись по углам, шельмы! – гаркнул он. – Всем паёк урежу, на ипритовый склад отправлено на месяц, твари биоактивные! Дармоеды чёртовы! В пыль радиоактивную сотру, падлы!

Бочки испуганно запищали и бросились по углам.

– И цацки свои забери! – крикнул им вслед Кузьмич.

– Глаз да глаз за ними, – пробурчал он напоследок, сплюнул и вышел из сарая.

Над высокими сибирскими елями поднималось утреннее солнце. Лёгкий морозец приятно щекотал ноздри. Кузьмич глубоко вдохнул тяжёлый холодный воздух. Крякнув от удовольствия, он задвинул щеколду и пошёл отсыпаться.

Кварки – они как люди, живут и взаимодействуют, взаимодействую и живут. Батюшка наш властелин Инвайдер всемогущественный тоже живёт и взаимодействует. Но его взаимодействие кваркам и не снилось: нет у них мозгов, чтобы сны таковые изведать. Зато есть у них чудо-ориентация: спин! Вот, например, подходит верхний кварк к нижнему и говорит ему голосом ласковым, интригующим:

– Ложись-ка ты, нижний кварк, на спину. А уж я буду с тобой взаимодействовать.

И ложится нижний кварк, и взаимодействует с ним кварк верхний. Но вскоре появляется кварк очарованный. Он всегда чем-то или кем-то очарован. Работа у него такая: быть очарованным и очаровывать других. А если в поле его взаимодействия появятся кварки странный и прелестный, то всё, пиши пропало: сразу засядут, да заведут на троих свои сильные и слабые беседы. И только кварк истинный смотрит на них всех с укоризной: тем ли вы занимаетесь, родненькие? Для того ли нас с вами сингулярность-то растила? А те знай себе потешаются. Кварки – они как люди...

Купил себе Игорь Палыч новую шапку, а она вдруг возьми, да и заговори с ним! И, главное, вопросами так и сыплет, так и сыплет, будто лихой археолог песком в сезон раскопок!

– Во сколько раз масса протона больше массы электрона? В каком году была подписана декларация о независимости США? Чему равен квадрат синуса альфы? Сколько самолетов участвовало в налёте на Перл-Харбор, скотина?...

И снять её никак нельзя: погоды-то вона какие наступили! Морозец так и щиплет за щёки, а то ж — макушку студить! Намучился Игорь Палыч, не знает, как быть.

– Когда же ты, наконец, заткнёшься, сволочь! – в сердцах причитал он. – Ни минуты покоя от тебя нет!

Вышел он на старую площадь, а там, глядь — праздник! Новый мавзолей строят, плиткой уже заложили, к открытию готовятся. Решил Игорь Палыч от шапки нудной отвлечься, на изваяние новое поглядеть. И увидел он престранную картину: стоит поодаль прохожий, да всё что-то сам себе под нос бубнит. И показалось Игорю Палычу, что незнакомец тот чертовски на него похож! Подошёл Игорь Палыч к нему, а тот:

– Как компилировать исходники без запуска IDE? В каком году взошёл на царствование Фёдор Иванович? Сколько лошадиных сил в Mitsubishi Outlander в заводской комплектации семнадцатого года? В какой стране находится лес самоубийц?...

Попытался Игорь Палыч вступить с незнакомцем в беседу, но ни слова сказать не успел: шапка стала за него говорить. Так и стояли они рядом с мавзолеем: Игорь Палыч, купивший говорящую шапку, и шапка, купившая говорящего Игоря Палыча.

– Когда я вырасту, – рассуждала вслух маленькая Настёна, – я стану кем-то очень важным и очень известным. Например, я отращу себе длинный-предлинный клюв! И буду ходить с ним на фрик-вечеринки, где мне не окажется равных. Впрочем, – резонно заметила она, – мне будет трудно есть с тарелки. Нет. Клюв убрать. Лучше я стану фрезеровщицей. А что? Это очень брутальная и серьёзная профессия, мужская. Все будут меня уважать и бояться. Правда, со временем мои руки загрубеют, осанка испортится, сама я стану грубой и пропахну машинным маслом. Нет, не годится. Лучше вообще не быть никем. Просто сидеть на месте и всё время плакать, кося под неудачницу. А все будут меня жалеть и помогать. И, глядишь, пожалеет какой-нибудь олигарх, возьмёт меня, да и увезёт в свою Америку. – Тут Настёна смутилась. – Но что, если он окажется бездушным тупым мерзавцем без лица? Или того хуже – извращенцем и моральным уродом? Ведь что мы знаем об олигархах? Да ничего! Нет уж. Лучше я буду свободна и независима, сама стану писать книгу своей судьбы...

За этими рассуждениями Настёна и не заметила, как выполнила два условия в цепи пятой и шестой ступеней, не повредив кармического равновесия и удовлетворив положение верхнего порога исканий в стагнации суеты.

Сторож Кузьмич охранял стратегический склад со всякой «умной» милитаристской заразой. Поскольку зарплату ему платили мало и редко, он приторговывал содержимом склада на ближайшем сельском рынке. Так, например, стакан ботулинического токсина уходил у него за пару сотен рублей. Ведро нанороботов уже дороже — 500. Если нанороботы были запрограммированы на воспроизводство — за 750. Отравляющие вещества третьего поколения на основе фосфатов и иприта Кузьмич разливал под давлением в пластиковые бутылки и толкал по 300 рублей за поллитру. А вот чумные блохи продавались плохо, но Кузьмич умудрялся сплавлять и их по 50 рублей за кулёк. Таким образом, за тридцать лет Кузьмич разворовал весь склад. Но никто этого не заметил, так как биохимическая война нынче не в моде, да и вообще, времена уже не те.